Барабань, валькирия!
Они танцуют? Правда? Не может быть, нет, танцем это никак назвать нельзя... На Луне, в невесомости, в запутанном сне движутся артисты-медиумы. Их 24. Двойное число апостолов.
Они танцуют? Правда? Не может быть, нет, танцем это никак назвать нельзя... На Луне, в невесомости, в запутанном сне движутся артисты-медиумы. Их 24. Двойное число апостолов.
Идиш – язык многострадальный. Для многих он символ нашего гонимого народа, пример особого юмора, образности, емкости слова. Он печально-светлый. Он уходит.
"Пассажирка" возникла на сценах театров Екатеринбурга, Москвы (в Новой опере она осуществилась благодаря инициативе Иосифа Кобзона), США, Германии, Польши.
Нынешний, завершающийся, славный сезон принес много хороших впечатлений и встреч. Тонкий, оригинальный «Дон Жуан», нарядный, изощренный «Бал-маскарад», сверкающая, метафоричная, загадочная «Саломея»...
В операх Пуччини особый спектр, особый состав чувств - здесь все масштабно, на уровне всемирного катаклизма. Недюжинная страсть. Жгучая, подтачивающая душу ревность, бескрайняя, безграничная ненависть.
Вечер уютно-прохладный, тучи встали сиреневым дозором над городом. Тель-Авив местами сонный, местами шумный, окатывающий горячими сполохами света из баров, ресторанов. Где-то бродят отголоски музыки.
Арена, вокруг арены – все участники спектакля. Они поют, живут, действуют. Арена – как весь мир. Прохожие, которые встречаются девушке Тамар на ее пути. Судьбы.
Девушка с косичками, в алом костюме, тонкая и гибка, приветливо здоровается (по костюму я ее узнаю – это прима, Аня Несвитайло). Мы беседуем.
Спектакль в «Гешере» изменился, стал лаконичнее. Взрослее. Строже. Жесткость повествования и сила воздействия сохранились. И острое желание понять, где здесь мы, сегодняшние.
Есть такие люди, которые все умеют и во всем ярко проявляются. Таков и мой герой. Он дирижер¸ композитор, актер, педагог, аранжировщик...
Нам показали очень оригинальный спектакль. Под этим старым и вечно юным небом вместе с его старой фаянсовой ворожеей-луной на театральных подмостках пробовали так много всего, что и удивлять вроде нечем.
"Бог мести" - пьеса классика еврейской литературы Шолома Аша. У нее трудная, но вполне яркая сценическая судьба. Ее перевели с языка идиш на английский и русский, ставили многократно в Израиле.
Акко. Сентябрь. В черном небе сияние: от софитов, от сверкающих людей-сталактитов на ходулях, от зайчиков-лучиков телефонов, которыми снимают сразу сотни людей.
Был концерт. В Реховоте. Дивной красоты и особого изящества зал (он находится в мемориальном центре истории выходцев из Йемена) предлагал звуковой комфорт, мягкость кресел.
Валентин Красногоров - человек многогранный. Кроме литературы он еще занимается химией. Автор монографий, патентов, его биография включена в престижные справочники в США и Англии.
Наш гость, уже знакомый израильской публике тенор, солист Московского театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Нажмиддин Мавлянов спел свой спектакль накануне. Его Хозе, скромный, застенчивый, простой деревенский парень.
Спектакль еще только родился. Словно музыкальный инструмент, он необыгран, свеж по интонации, трепетно юн. До премьеры еще далеко. Но спектакль уж есть, живет, ранит и поражает. И, безусловно, уже ставит создателей в ряд самых больших творцов театра.
Это история о любви и о том, как в ней все бывает нелепо. Как странно люди (во все времена!) принимают за руководство к действию приметы, наговоры, знаки.
Наша погода - просто фантастика. Один сплошной катаклизм. Камни Яффо в день премьеры пылали огнем. Небо будто раскалилось докрасна. Яркая веселая толпа детей с родителями стекалась к театральному подъезду.
"ГРОЗАГРОЗА" - почему-то именно так назвал свою постановку по известной пьесе Александра Николаевича Островского российский режиссер Евгений Марчелли.