О еврейской крови и гуманизме
Следуя заповеди "жизнь за жизнь" и завещанию Бегина, Израиль должен был сразу разгромить Газу, не разбирая правых и виноватых.

Следуя заповеди "жизнь за жизнь" и завещанию Бегина, Израиль должен был сразу разгромить Газу, не разбирая правых и виноватых.
Как ни дико звучит такое утверждение, но Нетаниягу в этой дьявольской игре будет играть на стороне Синуара. Он не хочет и боится обменной сделки.
Для раввинов компромисс с государством недопустим - он означает поражение религии в ее противостоянии с нечестивым порождением светского сионизма.
Обвинения Нетаниягу и его команды в том, что они заинтересованы в новой войне, чтобы усидеть в своих креслах, звучат жутковато, но, увы, правдоподобно.
Когда интересы власти и народа разошлись - а это, к сожалению, факт, - мы, общество, оказались совершенно бессильны.
До выборов все еще может много раз перемениться, особенно в условиях войны. Но принесут ли эти перемены пользу Ганцу?
Война, перевернувшая жизнь общества, заставшая врасплох государство и армию, так и не научила наших избранников раскаиваться и признавать свои ошибки.
Цивилизованные страны откровенно расписываются в своей беспомощности и страхе перед исламскими радикалами, поощряя их и наказывая Израиль.
Пока мы водили по сожженным кибуцам премьеров и президентов, в СМИ и кампусах работали пропалестинские агитаторы, в том числе левые евреи и израильтяне.
Надо сказать вслух страшную правду: если бы государство Израиль исчезло, людей, пожалевших об этом, было бы несравнимо меньше тех, кого бы это порадовало.
В ходе Второй мировой правительства разных стран отказывались спасать евреев. Мы их осуждали и презирали, но сейчас то же самое происходит у нас.
Нанести ХАМАСу не символический, а сокрушительный удар - задача куда более трудная, чем точный булавочный укол с многозначительным посланием Ирану.
Сегодня нужно честно признать: то, что происходило ночью 14 апреля, было всего лишь репетицией, в лучшем случае, тем, что называется "разведка боем".
Цифры не вызывают ни гордости, ни надежды. Слово "победа" осталось только в лексиконе премьер-министра и уже никого не обманывает.
Премьер хочет сохранить правительство, его оппоненты - влияние на свой электорат, депутаты-харедим - на свою общину.
Позиции, которые мы сегодня теряем в информационной войне, на самом деле были сданы без боя много лет назад.
Если допустить, что Саар не хочет занять премьерское кресло и что весь его план согласован с Биби, то все встает на свои места.
Если американская администрация предпримет действия, которые нанесут реальный вред Израилю и ЦАХАЛу, это будет поставлено в вину Биби.
Страсти накаляются, коалиция шатается и в воздухе снова пахнет выборами. А ведь недавно нам казалось, что выборы и война есть вещи несовместные…
Ненависть к евреям никуда не девалась ни после Второй мировой, ни после 7 октября. Она просто затихала на время в поисках новых форм и аргументов.
Больше всего Вашингтон беспокоит растущее напряжение в регионе, который рискует стать ареной новых, еще более масштабных и кровопролитных войн.
Мы проиграем войну, если не возьмем Рафиах. Но будет ли война выиграна, если ЦАХАЛ войдет в город? Что конкретно мы выиграем и что проиграем?
Надолго ли хватит его сил и умения выходит сухим из воды, ведь на некоторых направлениях одержать победу почти нереально?
Независимо от результатов расследования и обсуждения, на обвиняемом остается гнилой запах навета. Именно такой запах исходит от процесса в Гааге.
Война до победы все очевиднее превращается в бесконечную войну, которую нельзя прекратить, но и нет смысла продолжать.
Пресловутое сокращение оказывается чисто символическим. И это неудивительно: коалиционные деньги - цемент, на котором держится власть.
Затевая подобный скандал, члены правой коалиции рискуют, прежде всего, собственной репутацией. Но они знают: "осадок останется".
Терроризм нельзя победить в открытом бою, его можно только временно ослабить. Скажем прямо: мы, Израиль, не можем его победить.
Мы увидели, что наше чувство защищенности и безопасности, наша готовность "к любому сценарию" - иллюзии, стоившие жизни сотням израильтян.
Пожалуй, нет ничего страшнее, чем потерять ребенка в бою за землю, к которой не испытываешь никакой привязанности.